ИДЕИ И ПРИСТРАСТИЯ
ЛИНИЯ ЖИЗНИ

Рыбацкие сказки и поморские были

Если бы продолжительная зима действительно была непреодолимым препятствием для счастья, такого чуда, как русский Север, попросту не существовало бы. Мороз и ночь, продолжающаяся 22 часа в сутки, для всякого северянина – обычны.
Поэтому сердцем каждого северного дома является русская печь во всей ее возможной полноте. Здесь не терпят уменьшенных, усеченных вариантов: зимой печь должна работать во всю мощь как своеобразный тепловой комбайн. Печью обогревается дом, в печи готовится и сохраняется теплой еда, в трубу печи через специальное отверстие – самоварник – выводится труба самовара. А если чело печи достаточно большое, то внутри ее можно и попариться на ржаной или овсяной соломе.
Вечер на теплой печке – самое время для слушания стариковских сказок.

Да уж поплавали, слава Николаю Угоднику, по морям да по рекам порыскали, по лудам да по банкам рыбкой порадовались со святым Петром-рыболовом, по самы борта брали палтуса, семги, сельди беломорской, а камбале и счет не вели, как хозяйка блинам. Голландцы до семги были охочи особенно. Едва успевали им в трюмы бочки катать всеартельно: ибо где Петр, там, значит, и Павел. С Николой по морям плавали, со святым Власием по Псалтири азбуку выучивали, с Евстафием да с Трифоном урожай сберегали, а уж с Иисусом Христом, благословясь, торг начинали. Англичане приезжали. Вот сидят они на пирсе против голландцев, трубочками попыхивают, нервничают, значит: кто кого переторгует. Кому рыба лучше достанется, кому ворвани больше, кому мех драгоценнее. Глядишь, наши на каюке¹ или на шняке² какой тоже засобиралися: из Двины в Вычегду, из Вычегды в Печору, дале морем и тундровыми речками, через ямальские волоки в Обь и Таз – это, значит, на Мангазею устремилися – за собольим мехом дорогим да бобровыми шкурами. А кораблишко с виду худенькой, ивовым корнем сшитый, без гвоздя сбитый, канаты из тюленьих шкур, парус из оленьих кож, ни казенки³, ни палубы, вместо якоря – камень на ивовом кляче⁴. На таком в море далеко не сунешься, по мелководью только, как кулик, бегать. Иноземцы на такой ступить-то боятся. Над голотьбой нашей посмеиваются, но наших коротких путей не ведают – где морем, где по суху, где плыть, где тащить, а где и вовсе сквозь тайгу прорубаться в тою самую Сибирь: тут кораблишко легонькой нужен.
Поморье слухом полнится, сказкой сказывается: зима долгая, ночь беспросветная, только зарницы в небе да огненные жар-птицы – знай, сиди на печи да слушай про старину, а что бывальщина, что небывальщина – сам со временем отличишь. Вот случилось раз, что царь Петр, из Голландии воротясь, решил на какое-нибудь море посмотреть, что имеется в его государстве. Скакал, скакал и наконец доскакал до моря нашего Белого и тут, конечно, несравненно обрадовался со всею своею свитой, что море все же оказалось у величества его мало что красиво, как жемчуг речной, да еще, по царской его мечте, по берегам сплошь заселено поморским народом – корабелами да кормщиками. Немедленно велел он учредить адмиралтейство, а в Соломбале устроить верфь – плотбище по-нашему. Стали закладывать корабль – а нейдет дело, с мастерами договориться не может. Он кораблестроительству в Голландии был учен, все слова списком выучил, а в нашем языке слово к слову веками притиралось, как корабельная снасть к снасти. И вот говорит царь мастерам, к примеру, “киль”. А те только в затылке скребут: “колода, что ли?” Он им – “мачта”, они ему – “шегла”, он им “шпангоуты”, они ему – “упруги”, он им “форштевень”, они ему – “корга”, так слово за слово, рея за райну, шкоты за вожжи, ванты за ноги – и чуть не до слез, чуть не до драки дошло у них. Что за вавилонское столпотворение! Наконец устал царь, сел на песок, велел выкатить мастерам бочонок пива и говорит: вы свои лодьи, да шняки, да кочи называйте, говорит, как хотите. Но и я царь, я в Европе учен и переучиваться не намерен: так что для новых ботов, фрегатов и шлюпов новый корабельный язык выучить досконально, строить на голландский манер, оснащать и называть соответственно.
Нашему люду не привыкать: выучили по-голландски. Построили. Оснастили. А царь те фрегаты велел до Онего-озера 160 верст по просеке волоком тащить, чтобы на шведский флот как гром среди неба ясного грянуть. Сказки, думаешь? Не-ет, быль натуральная: он через Онегу фрегаты те в Ладогу вывел, крепости шведские разорил и Санкт-Петербург учредил. И адмиралтейство у нас забрал, в столицу перевел: окнами в Европу. Вот тебе и доказательство! А сказки своим чередом: ночь длинная, зима студеная, пока-то солнышко выглянет, пока-то батька с рыбалки вернется, сигов наловит да мороженых песен принесет! То-то будет весело! Светло станет, песни оттают, музыка сделается: сиг, он жирный, прозрачный, как воск, без фитиля горит, как электричество! Теперь что ловится? Навага одна. Да на удочку. Что за рыбалка? Построит твой папка от ветра из снегу дом себе, целый день сидит – мотыляет. А что возьмет? Пуд от силы. Наши отцы по-другому ловили: как заслышат, что лед гудит да ветер поднимается, – соображают, что идет, значит, краем моря косяк наваги верст в семь длиной. Тут они всей деревней на лед, майну рубят, лунки бьют, шестами невод заводят, и айда все на вороты, да еще коней подпрягали, чтоб всех в пролубь не утащило, когда косяк в самый кошель попадет. Упрутся, подтащат, поднимут полный невод до воды – и давай вилами эту навагу в стога наметывать. На всю зиму наставят стогов на берегу – и хватит. Захочется, к примеру, рыбки постненькой – сани запрягут, вырубят этой наваги сколько надо, мерзлую собакам бросят, себе из серединки живой возьмут. Что выпучился? Не веришь? А и то не сказка, а натуральная быль: внутри-то стога тепло, рыба там долго живет, не портится, она и вкусом вкусней. Тут, на Севере, диковин много. Прежде богомольцы приезжали в Соловки, тоже удивлялись: отчего, говорят, у вас дома самые большие да крепкие по всей России? Отчего у вас коровы такие дойные? Отчего это в ваших краях про моры-голоды никто отродясь не слыхивал? Кто вас кормит – не землица же? А старики, бывало, на море поглядят да и ответствуют: вот, говорят, землица наша – ее мы пашем-бороздим, ею кормимся. Пока будем рыбачить – никто про голоды и моры не услышит никогда. Вот и рыбачим помаленьку…

¹Каюк – название поморского беспалубного судна.
²Шняка – название поморского беспалубного судна.
³Казенка – каюта (поморск).
⁴Кляч – канат.