ИНСТИТУТ УЧИТЕЛЬСКОГО МНЕНИЯ
 

Правила игры в школу

Если их не нарушать, эта игра может стать бессмысленной для вас самих

Никогда не могла в институте получить хорошие отметки по методике преподавания. Нам постоянно объясняли, как нужно проводить уроки по конкретным темам, но воспроизводить их не было ни сил, ни желания. Оргмомент – повторение пройденного – объяснение – закрепление – подведение итогов урока – домашнее задание. Скучно, непродуктивно, абсолютно неинтересно ни мне, ни будущим ученикам. В результате из всех предметов институтского курса четверки были исключительно по педагогике, психологии и методике преподавания (остальные пятерки). С сомнением поглядели на вкладыш при приеме на работу: мол, у меня явные нелады с педагогическими дисциплинами.
Тогда я еще не знала всего, против чего буду бороться в школе. Конспекты уроков, которыми так пугали в студенческие годы, оказались не самым страшным – всегда можно отгородиться развернутым планом. Вот с выставлением отметок оказалось гораздо труднее. Я и предположить не могла, как сложно поставить безликую цифру против фамилии ребенка. Каждый раз ощущаю свою неправоту: какое право я имею вывешивать ценники детям? Один ребенок всю ночь готовился, а на уроке растерялся; другой и не готов вовсе, а говорит легко, догадывается по губам одноклассников, что нужно сказать; третий и рад бы отвечать, да голова болит.
И объяснять материал безумно трудно: ощущаешь себя как на сцене, но очень своеобразной, когда во всех неудачах актера виноваты зрители. Но действительно обидно: готовишься часами, кучу литературы перелопачиваешь, а дети сидят спокойненько, болтают. Если проведешь выступление на уровне блестящей театральной постановки, все, конечно, сидят, открыв рты. Но сколько таких “спектаклей” можно дать за день? Один-два, уж никак не шесть-семь. Вот и начинаешь требовать внимания, злиться на бедных учеников. А они-то ни в чем не виноваты.
Традиционный опрос тоже провести совсем не просто. Пока один рассказывает, остальные либо страдают и шумят, либо активно подсказывают, издавая кучу подозрительных звуков и подкрепляя их выразительной мимикой. А ты стоишь и делаешь вид, будто так все и задумывалось и ничего странного не происходит. Дети при этом все прекрасно понимают, иногда даже сочувствуют, но таковы правила игры в школу: борьба взрослых и детей. А на так называемом закреплении постоянно выясняется, что материал поняли от силы пять–семь человек.
Правила игры в школу давно сформулировали наши дети, воспроизводя ее с малышами во дворе. Один из играющих встает перед остальными и с упоением начинает вызывать к доске, ставить двойки и пятерки, выгонять хулиганов, вызывать родителей. Когда наблюдаешь за этой детской игрой, видишь себя в увеличивающем зеркале, и становится страшно. Быть таким учителем я не хочу. А может, просто не могу.
Поэтому я редко объясняю новый материал, предпочитая потратить время на инициацию настоящих детских вопросов, и после этого отвечаю на них; мои ученики много работают самостоятельно, в парах и небольших группах. Закреплением изученного не занимаюсь вовсе, опросом тоже, ведь никому не интересно слушать одно и то же (только в худшем исполнении) несколько раз. Вместо этого мы с детьми находим новые проблемы и, используя имеющиеся у нас знания, пробуем логично обосновать свои варианты их решения. От отметок тоже давно отказалась, а чтобы не расстраивать начальство, прошу ребят выставить себе самоотметки – самому всегда виднее, что ты заслужил, – и сказать о своем решении всему классу. А домашнее задание даю только тем, кто может его выполнить сам. Остальных прошу, если очень нужно, переписать решение у друзей. Между прочим, при такой постановке вопроса многие дети из чувства противоречия перестают списывать, начинают работать сами и дома.
Жуховицкий в одной из книг назвал лень двигателем прогресса. Может быть, не только лень, но и бессилие помогает нам искать новое. Я действительно не смогла преодолеть себя и работать в традиционной педагогике, поэтому пришлось выдумать свою, авторскую, программу. Сегодня передо мной встала новая проблема: я не могу работать в “отобранных” профильных классах и классах коррекции (или выравнивания – это кому как нравится). В первых группах трудно работать, потому что я постоянно ощущаю ненавистное чувство превосходства над остальными, царящее там. Из-за этого не складываются доверительные отношения с ребятами. Один из таких классов даже отказался от меня, написав в заявлении “так как мы не согласны с ее методами работы” – они требовали объяснять им каждый параграф и спрашивать у доски, а я продолжала требовать самоотметок и буйства мыслей. В классах коррекции мне работать стыдно, так как там что ни ребенок, то несчастная жизнь, и собирать таких детей в один класс я считаю просто преступлением. Этим мы лишь усугубляем их беды, не даем шанса увидеть другую, нормальную жизнь, прикоснуться к ней.
Я не думала, что такое разделение всерьез коснется школы, в которой я работаю. Но, к сожалению, это случилось. Я – рядовой учитель, и мои слова на педагогических советах остались незамеченными. Я была так уверена в своей правоте, что сказала об этом в церкви, на исповеди. Священник ответил, что меня мучает смертный грех гордыни – начальству нужно подчиняться, оно послано свыше. Мне всегда казалось, что я работаю для других, чтобы детям было лучше, интереснее. Именно поэтому я и собиралась бороться против введения в нашей школе коррекционных классов. А может быть, лучше поискать другого директора, другую школу, где собрались люди, близкие мне по духу? Но как же те дети, которых я оставлю, что будет с ними? Не знаю, что мне делать...

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"