Краткие пояснения к русской карте времени
(вторая половина ХХ века)
 Во
вторую половину ХХ столетия русское время
втекает мощно и грозно. На его высоких берегах
живут сильные, хоть и немного запуганные долгой
охотой люди. Их основная черта – доверие к
течению. Их основное богатство – уважение и
трепет соседей. А главный недостаток – глубоко
засевший внутренний страх, провоцирующий
политический произвол.
В 1953 году умирает Иосиф Сталин, и характер
времени сразу меняется. Оно разделяется на
несколько рукавов, берега становятся ниже,
климат мягче. Уменьшается и количество
опасностей. ХХ съезд довершает дело. Люди
мысленно стремятся вниз по течению. Их мечты
обгоняют реальность. Одни на 1980 год намечают
коммунизм, другие предрекают свободу.
Для соседей же, даже наиболее расположенных к
России и к коммунистическому эксперименту, все
выглядит несколько иначе. Закрытый доклад
Хрущева становится своего рода публичным
признанием в первородном грехе левого движения.
С этой поры на европейских и американских картах
по берегам русского времени уже никто не
обозначит рай, хотя и самые заклятые недруги еще
стесняются метить здесь ад. К тому же Никита
Хрущев стучит ботинком по трибуне ООН и обещает
показать супостатам какую-то загадочную
кузькину мать, и это обостряет переживание
короткой и нервной жизни.
В 1961 году Юрий Гагарин летит в космос и смотрит на
землю со стороны. Бога на орбите он не примечает,
и это признание, в принципе аналогичное
признанию ныряльщика, не узревшего кита вблизи
прибрежных скал, почему-то вдохновляет власти на
новую волну государственного атеизма. Полет в
космос сначала воспринимается как решительная
победа над пространством, осуществление давней
мечты, но затем все более умами завладевает
чувство победы бескрайнего пространства над
человеком. Воскресают древние страхи, и
расцветает фантастическая литература.
Еще через семь лет советские войска входят в
Прагу, а в Париже случается студенческая
революция. Судьбы левого движения с этой поры
почти не связываются с СССР, леваков и
экспериментаторов манят только Китай и Куба.
Между тем хотя течение русского времени при этом
убыстряется, берега его становятся все
однообразнее. С начала 70-х на них постоянно
звучит рок-музыка, которая в конце того же
десятилетия, после ввода войск в Афганистан, все
чаще сопровождается и даже прерывается стонами о
нелепости собственного существования. Апофеозом
абсурда становится 1980 год: Олимпиада, которую
бойкотировало полмира, и недостроенный
коммунизм на фоне нехватки пищи вопиют к небесам.
В 80-х годах русское время спускается ниже, в
туманные и влажные долины. Народ предчувствует
катастрофу, и участившиеся смерти престарелых
вождей сопровождают постоянное ухудшение
социального климата. Однако легендарный 1984-й ,
одинаково отмеченный Джорджем Оруэллом и
Андреем Амальриком, не становится свидетелем
жутких антиутопий и политических катастроф. И
только таллиннский композитор Ави Недзвецкий
создает соответствующее знаменательной дате
сочинение для четырех саксофонов и скрипичного
ансамбля: музыканты дудят в трубы и водят
смычками по струнам, но до публики не доносится
ни звука. Все вхолостую. К тому же зрителей
постоянно знобит, и они спасаются то индийской
философией, то водкой.
Горбачевские реформы конца 80-х производят
отрезвляющее действие на местность. С одной
стороны, сильно уменьшается количество водки, с
другой – на самых заболоченных участках многие
начинают строить свое личное благополучие,
руководствуясь принципом «или сейчас, или
никогда». Они пытаются отвести себе время в
частные каналы и ручьи, забывая основной принцип
истории: «искусственная выделенность частной
жизни – только видимость, и чем более человек
желает отдельного времени для себя, тем больше он
подвержен разрушительной стихии глобального».
После празднования тысячелетия Крещения Руси в
1988 году кое-где начинают возводиться новые храмы,
и на болотах эпохи вырастают приличествующие
храмам холмы. Однако это движение пока еще
слишком слабо, чтобы реально оздоровить
атмосферу.
1991 год кардинально меняет обстановку. Русское
время теряет интерес к поступательному течению,
оно петляет средь голых скал. В этих скалах
жители пытаются прорубить новые ходы, чаще всего
виртуальные. Компьютер, подключенный к
Интернету, с конца десятилетия становится
естественным спутником каждого, мечтающего о
новом течении времени для себя и для своих
товарищей.
Впрочем, пейзаж постепенно меняется, и к 2001 году
русское время, кажется, вновь находит более или
менее постоянное русло. И не беда, что пятьдесят
лет назад его обитатели планировали оказаться
совершенно в других местах. Ведь все вынуждены
странствовать по общему времени, но каждому
снятся берега только его юности.
Профессор Дмитрий Александрович Блаженов
(род. в 1960 году в Харбине, КНР) – крупнейший
современный специалист по древней восточной
дисциплине – метафизической истории зеркал. Он
изучает отражение пространства во времени и
времени в пространстве, а также
взаимопроникновение космического и
художественного, космического и виртуального
времени. Впрочем, отрывки из эссе «Краткие
пояснения к русской карте времени» могут быть
восприняты и как обычный беглый очерк на
историческом материале. Чтобы глубже понять
теории Блаженова, рекомендуем его работу
«Джа-лама как монгольский двойник Ленина»,
изданную в Тарту в 1990 году.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|