Ты можешь не знать, что дважды два – четыре,
но жизнь учит тебя геометрии Лобачевского

Разговор с выпускниками совершенно секретной школы

Вот уже десять лет школа пробует перестроиться вслед за обществом, успевшим измениться гораздо серьезнее. Предлагаются варианты, пишутся доктрины, издаются законы. Реформированием затронуты самые основы: содержание образования, политика и экономика в этой сфере.
Однако реформа идет ни шатко ни валко. И есть ощущение, что на самом деле школа вовсе не такова, какой видится реформаторам. В этом главная причина неэффективности их работы – одни симптомы принимаются за другие. Общение происходит как разговор с тайным агентом: вроде бы все понятно, а что там у него внутри?
И пока так будет продолжаться, энергия будет тратиться впустую.
А школьники, которые пошли десять лет назад в первый класс, сегодня заканчивают учебу. И могут рассказать о том, что есть современная школа, если не больше, то точнее многих сторонних специалистов. Потому что не держат в уме идеальную образовательную модель, не пытаются вписать школу в некий общественно-политический контекст, не ищут путей выхода из кризиса.
Они в нем, внутри.
Может быть, с такой позиции и следует говорить о проблемах образования? И заодно проверить, как и чему все-таки научили?

–Мне даже порой немножко страшно. Столько всего случилось за эти десять лет! Были панки, были рокеры, финансовые пирамиды, восстания, войны… Какая-то сумасшедшая карусель. Но все это прошло не зря – люди учились, учились жить в абсолютно новой реальности, как первые поселенцы на Луне. Исследовали возникающие возможности, создавали соответствующие структуры, фирмы, банки всякие, привыкали к тому, что вдохновение без денег долго не живет. И только школа как была, так и осталась.
Я смотрю сейчас на своих приятелей по двору, которые постарше: как они изменились! Сперва дурью мучились, по подвалам сидели, потом поняли, что никто за них жизнь не устроит, халява кончилась. Они сейчас в этой новой среде как рыбы в воде. А школа – как заноза, осколок старой реальности. Этакая тетечка из бухгалтерии, которую на старости лет усадили за компьютер. А если эту кнопочку нажать? А что будет? Как включить? И зачем только эти ящики изобрели, только нормальным людям жизнь портят…
Мы пока еще не осознали, насколько круто изменилась жизнь. Может быть, потому, что привыкли связывать изменения с революцией. А тут тихо и незаметно все случилось. Но структурная перестройка реальности, пущенная на самотек, дала совершенно немыслимые результаты. Школу же реформировали подконтрольно, а значит, отдельной строкой. И эта строка ушла куда-то вкось от всех остальных или вообще осталась за пределами текста.
Правда, во многих других сферах государство тоже старалось все держать под контролем. Не вышло. Все пошло так, как хотели сами люди. Высокие налоги – обойдем, нельзя делать то-то и то-то – назовем его тем-то и тем-то и приступим.
И может быть, в ситуации со школой тормозом изменений выступают сами учителя. Они ведь всегда были отдельной кастой, сословием. И, как мне кажется, для многих из них такая работа – весь смысл жизни. Но сила мировоззренческих изменений такова, что многие учителя их просто не выдерживают и ломаются, заявляя, что растет бездарное поколение. Поколение-то одаренное, но в иной системе ценностей. И пока в школы не придут работать те, кто рос в эти годы, ничего с места не сдвинется. Так что наверное, единственное, что тут можно сделать, – постараться привлечь людей в пединституты. Но уже не только интеллектуальным престижем профессии, но и деньгами, и льготами, и перспективой свободного полета. Ведь люди сейчас ищут не какой идее служить, а где приложить себя. «Я» на первом месте. Плохо это или нет, но это так.

– Сегодня у власти ведь те, кто раньше на среднем уровне находился, вроде секретаря обкома. (Так, кажется, это называлось?) И они по инерции относятся к школе так, как и раньше. И народ представляют таким, каким им хочется его видеть. А люди своими делами заняты, им не до правительства.
Вот и получается, что учебные программы рассчитаны на одних, а учатся другие. Министерство образования реформирует школу, которой в реальности не существует. Этот образ живет какой-то отдельной жизнью, в документах про него пишут, приказы туда шлют, а все приказы как в черную дыру. Может, где-то в виртуальности такая школа и есть, но только там.
К нам недавно приезжали товарищи из роно, разговор шел про медали, точнее, про их отсутствие. Дескать, как же так, ни одного медалиста за несколько лет, даже серебряного, чему ж вы детей учите? Они совершенно искренне не понимают, что нам эти медали как прошлогодний снег. Во-первых, за золоченые железяки уже никто ломаться не будет, а во-вторых, награждают непричастных к настоящей учебе. У нас есть в классе парень, программист от Бога. Ему кто-нибудь медаль даст? И плевать, что он при этом биологию на “три” сдал. У него азарт есть, драйв, он очень интересный человек, многому научить может, далеко пойдет. И что? Это можно как-то оценить?
А кончатся такие дела тем, что произойдет еще одна мягкая революция. И те, кто не сумел вовремя перестроиться, уйдут со сцены. И все проекты школьных реформ, предложенные людьми прошлого поколения, окажутся пустым звуком. Жизнь сама все реформирует и так, что результат с устаревших позиций предугадать невозможно.
А дар предвидения среди чиновных умений как-то не числится…

– Часто доводилось слышать: культура умирает, школа умирает… Растет только всякая дрянь вроде шоу-бизнеса, рекламной индустрии и фабрик по производству поп-корна.
А ведь на самом деле у культуры нет сейчас иного выхода, кроме как точно так же навязывать себя всем желающим и нежелающим. Только вот делать это надо через другие стимулы. «Стыдно быть необразованным» – это уже не ход. А вот «глупо не знать языка, потому что из-за этого ты теряешь уйму возможностей» – так ближе.
Пушкин все равно один, никем его не заменишь. Но вот давать его «в готовом виде» и без объяснений уже нельзя. Авторитетов резко поубавилось, жизнь такая. И авторитет культуры надо восстанавливать. Но не увеличением числа уроков, а глубиной погружения в тему.
Самое смешное, что ведь культура тоже предельно прагматична. Чистой воды бизнес, где ты, платя временем и силами, приобретаешь знания, которые не просто сами по себе, а средство обжиться, устроиться в мире. Глубокие вопросы есть у всех, только не все видят связь между ними и тем, что учат на уроках. Тот же Пушкин выглядит этаким уродцем, чокнутым, который зачем-то рифмовал слова. И в силу непонятного общественного заговора стал знаменит и якобы жизненно необходим каждому.
Аргументы вроде венгеровского «Да это же Пушкин» не проходят. Зато если попробовать объяснить, что поэзия – такое же средство познания мира, как наука, завязанное на суть языка, на взаимоотношения его с внележащей реальностью…
Да что тут говорить, Лотман, который писал в шестидесятые годы, до школы до сих пор не добрался! Такое впечатление, что всех обуяло желание быть проще штыковой лопаты. А человек, прочитавший Толкиена (а читали его поголовно), увидевший, как с помощью языка конструируют миры, – он же в школе с ума сойдет от скуки! Так и происходит.
Изменилась жизнь, изменились законы мышления. То, что раньше обитало в книжках мистиков, пришло к нам само. Колдуны, экстрасенсы, Интернет, полеты в космос, сверхсложная физика – все это витает в воздухе, меняет состав атмосферы. Многие уже мыслят категориями параллельных реальностей, другими неочевидными, трудно уловимыми вещами.
А школа пытается упростить мир. Конфликт между информацией, буквально валящейся со всех сторон, и тем, что слышишь на уроке, – огромен. Как противно было изучать эволюцию по школьному учебнику и как здорово после этого было читать Тейяра де Шардена «Феномен человека». И пусть половины слов не понимаешь – выучишь как миленький, потому что это про тебя написано. Про тебя, который гораздо сложнее, чем предполагают учителя. Ты можешь не знать, что дважды два – четыре, но сама жизнь вокруг учит тебя геометрии Лобачевского.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"