В России больше нет беспризорных детей?

...Всю прошлую неделю по Москве в полной растерянности ездила глава международного благотворительного агентства “Multi-International Aid” Марджэри Прайс Джонс.
Марджэри привезла деньги, чтобы помочь какому-нибудь бедствующему приюту для детей.
В пятницу она уехала ни с чем.
То есть наоборот: со своими деньгами.
В России не нашлось бедствующего приюта для детей.
Вот как в России хорошо.

...Марджэри возили по московским детским домам, показывали спальни с красивыми покрывалами, детские спектакли, чисто одетых сирот. Марджэри вздыхала и приговаривала: “Ноу, ноу...” Ей все не давали покоя те изможденные российские дети в лохмотьях, которых она однажды увидела по телевизору и из-за которых лишилась покоя. Она искала кричащую беду, которую могла бы немедленно исцелить деньгами, одеждой, одеялами, продуктами, лекарствами. Но ей показывали совсем другое. Завидев международного гостя, управленцы вытягивались во фрунт и везли ее смотреть что-нибудь образцово-показательное. И пока она ездила по Москве, срок ее визита истек. Где-то очень не хватало бассейна, и Марджэри организовала его строительство и финансирование.
Но изможденных российских детей так и не нашла!
Ну нет таких в России!

...Накануне отъезда Марджэри приехала в ЦВИНП (Центр временной изоляции несовершеннолетних правонарушителей) – детприемник на Алтуфьевском шоссе. Год назад мы писали об этой центральной перевалочной базе для беспризорных детей, которые бегут в Москву со всех окраин России, спасаясь от войны, голода, насилия: считается, что здесь хорошо подают милостыню. Здесь много рынков с открытыми прилавками, на которых всегда что-нибудь да плохо лежит. И здесь легко заработать проституцией.
Поэтому Москва всегда переполнена маленькими – и немаленькими – беглецами. Все эти годы их ловили на рынках и вокзалах, в подвалах и на свалках и привозили в ЦВИНП, отмывали, дезинфицировали одежду, которую все равно потом приходилось выбрасывать, делали анализы, лечили и откармливали. Многие дети первый раз в жизни ложились спать на кровать, да еще застеленную чистым бельем. Пятнадцатилетние ребята садились за парты, чтобы попробовать освоить букварь, и учились работать молотком в мастерских. Девочкам предлагались швейные машинки, и, говорят, их невозможно было выманить из кабинета труда.
В общем – тюрьма, санаторий, детский сад и школа в одном флаконе.
Здесь, за забором с колючей проволокой, их разрешалось держать месяц, потом их нужно было либо вернуть на место, либо передать в приют или детский дом. Сотрудники ЦВИНПа вспоминают, как однажды пришлось самолетом сопровождать на родину партию маленьких таджиков: они все время падали на колени, прося: “Не надо туда, пожалуйста! Там война, кушать нечего, страшно!”
А что делать? По закону не положено. Московские детдома и приюты – для столичных детей.
Если у ЦВИНПа и были свои проблемы, от которых там задыхались, то происходящее сегодня с ЦВИНПом по вине наших законодателей, по степени цинизма и абсурда не укладывается ни в какое, даже самое закаленное российское воображение.
– Мы ходили по отделению для младшего возраста, – рассказывает Дмитрий Мустафин, член российского “Общества защиты прав человека”, сопровождавший Марджэри, – и не верили своим глазам, глядя на аккуратно застеленные маленькие кроватки, на которых сидели куклы и плюшевые медведи: ни одного ребенка! Мертвая тишина и чистота, как после взрыва нейтронной бомбы. Некому помогать.
Юрий Васильевич Лапшин, начальник центра, водил гостей по чистому пустому этажу и объяснял:
– После выхода в 1999 году Федерального закона “Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних” мы потеряли право принимать беспризорных детей, если они ничего не натворили. Очевидно, законодатели защищали права человека, право беспризорного ребенка не быть задержанным человеком в милицейской форме. В результате права человека защищены. В ЦВИНП можно привезти только того, кто уже совершил правонарушение. Иначе сотрудники ЦВИНПа будут наказаны за нарушение федерального законодательства.
...Отделение для малышей сверкает особой, больничной чистотой. Кроватки с игрушками сами по себе, беспризорные дети – сами по себе. Если милиция обнаружит их на вокзале, ее долг – продержав детей сутки в отделении, посадить на обратную электричку. Их истощение, болезни, лохмотья, безграмотность, бездомность и никому не нужность – это их собственные проблемы.
И если ребенок будет умирать на улице от голода – то пусть лежит. Он же ничего не натворил.
Чтобы получить право на горячие обеды и чистые простыни в течение целого месяца, он должен ограбить, искалечить, убить.