Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №12/2001

Четвертая тетрадь. Идеи. Судьбы. Времена

Сетевое общество

Оно идет на смену обществу индустриальному. И обещает в корне изменить наши представления о пространстве и времени

Общество, складывающееся на рубеже веков и тысячелетий, называется сетевым далеко не только потому, что его существование обеспечено новыми информационными технологиями. Трансформируются экономика, труд и занятость, культура, политика, государственные институты – и в конечном счете пространство и время. Новые информационные и коммуникационные технологии – необходимый инструмент таких преобразований, но не их причина. Таков ход истории, в конце ХХ века принявший вид трех независимых друг от друга важнейших процессов: информационно-технической революции; культурных и социальных движений рубежа 60–70-х годов; кризиса, который привел к перестройке двух социально-экономических систем – капитализма и этатизма.
Новая социальная структура основана на новой экономике. Это экономика капиталистическая, но являющая собой новый вид капитализма – информационно-глобальный. Знания и информация становятся ключевыми источниками производительности и конкурентоспособности, этих решающих факторов любой экономики. Владение такими источниками зависит от доступа к соответствующей технологической инфраструктуре и от качества человеческих ресурсов, от их способности управлять новейшими информационными системами.
Глобализация связала воедино все центры экономической активности во всех странах, даже если большинство видов деятельности, рабочих мест и людей все еще остаются национальными, локальными. Экономика всех стран зависит от глобальных финансовых рынков, международных связей в торговле, производстве, управлении и распределении товаров и услуг. Иностранные инвестиции, прямые или через покупку акций, формируют модель и условия развития экономики большинства стран планеты. Новая экономика организована вокруг информационных сетей, не имеющих центра, и основана на постоянном взаимодействии между узлами этих сетей независимо от того, локальные они или глобальные.
Но глобализация не ограничивается экономикой. Медиасети применяются в деловом общении, в глобальном обмене информацией, звуком и изображением. Интернет стал горизонтальной средой всемирной коммуникации, охватывающей около 130 миллионов пользователей, которых уже в начале ХХI века станет не менее 500 миллионов. Сетевые формы организации обеспечивают гибкость фирм, людей и стран. Постоянная адаптация к вихреподобной смене конъюнктуры в области капитала, спроса и технологий – вот суть этой игры. Единственным правилом становится полное отсутствие правил. Если они еще существуют, то их обходят, используя множество сетей.
Суверенное национальное государство вступает в фазу непреодолимого кризиса. Но это не значит, что государство исчезнет как таковое, хотя оно уже существенно изменилось. Национальные государства объединили свои усилия, защищаясь от глобальных финансовых рынков, глобальных медиа, глобального Интернета, глобальной преступности, глобального терроризма, глобальных экологических и социальных проблем. В результате национальные государства становятся более эффективными, но все более удаляются от собственных специфических национальных смыслов. Чтобы обосновать и сделать приемлемым сокращение своих полномочий, государства передают часть полномочий и ресурсов региональным и местным правительствам и разнообразным неправительственным организациям. Так им удается укрепить связи граждан с государством, укорененные в чувстве территориальной, локальной общности. В результате само новое государство информационной эпохи превращается в новый тип сетевого государства, основанного на сети политических институтов и органов принятия решений национального, регионального и локального уровней. Само принятие решений при этом трансформируется в бесконечные переговоры между ними.
Совершенно меняется мир труда и оплачиваемой работы. В индустриальном мире работа в основном была коллективной, организованной вокруг иерархической вертикали и связанной с крупномасштабным производством. Теперь работа становится все более индивидуальной, идет сетевая децентрализация рабочих мест. Это не означает, что мелкий бизнес теснит крупный; на самом деле мы – свидетели беспрецедентной концентрации капитала и управленческих ресурсов в мегаобъединениях и суперконгломератах. Крупные организации пошли на внутреннюю децентрализацию, что придало их структуре характер сетей, которые предусматривают сотрудничество с другими организациями в рамках отдельных проектов. Малые и средние предприятия формируют свои собственные сети, поставляя себя как элемент для более крупных сетей партнеров. Работники получают задания и обязанности в связи с конфигурацией сетевой организации работы, что делает трудовые отношения более индивидуальными, ставя их в зависимость от потенциального вклада, накопленного мастерства и развитых способностей. Это относится не только к инженерам Силиконовой долины или финансовым чародеям из Лондона, это четко видно в развитии неформальной экономики, в которой сегодня занято большинство городского населения мира.
Культура как набор принятых на веру ценностей и норм оказалась в значительной мере захваченной электронным гипертекстом, который комбинирует, акцентирует и выражает смыслы в виде аудиовизуальной мозаики, способной к расширению и сжатию, обобщению или спецификации, применяясь к аудитории. Электронная среда больше не сводится к посланию сообщений; послание любого сообщения, адаптированного к любой аудитории, структурирует среду. Мы полагаем, что речь идет о новой культуре, культуре реальной виртуальности, поскольку наша реальность во многом складывается из ежедневного опыта, который мы получаем в рамках виртуального мира. Это культура, в которой быть верующим – значит творить веру.
Аналогично и в политике, которая сегодня разыгрывается в пространстве средств массовой информации. Не может быть никакого контроля или диктата в работе СМИ, поскольку их множество, они занимают противоречивые позиции и должны завоевывать доверие аудитории. Но в своей совокупности средства массовой информации выражают весь политический спектр, поскольку они основной канал передачи информации и образов. Люди формируют собственное мнение и принимают решения на основе того, что они получили из СМИ, перерабатывая полученное самым разнообразным способом. Единственный сигнал, который они не могут переработать, – это не полученный ими сигнал. Это означает, что отсутствие или присутствие в поле средств массовой информации (включение или исключение из сетей) определяет, кто или что имеет шанс влиять на принимаемые политические решения. И социальные движения тоже все больше становятся продуктом манипулирования общественным сознанием как миром коллективных образов и представлений.
Пространство и время тоже изменились. Расстояния легко преодолеваются с помощью телекоммуникаций и быстрых транспортных систем; это позволяет людям и организациям проводить время вместе, пространственно не сближаясь, а значит, включаться в гибкие межтерриториальные структуры. Пространство потоков, в которых представлено большинство стратегически важных видов деятельности, постепенно устанавливает господство над пространством мест, в котором по сей день люди обустраивают жизнь, накапливают опыт, приобретают чувство идентичности и вырабатывают политическую ориентацию.
Время уничтожено скоростью связи между компьютерами; эту скорость всеми силами наращивали, стремясь избежать напрасных расходов времени, из-за которых утрачиваются возможные инвестиции и хотя бы секунду бесполезно простаивают ресурсы. Война с использованием технологий точного попадания в цель и тотального разрушения также разворачивается вне времени: фактор времени теряет всякое значение, поскольку, еще ничего не успев предпринять, страны убедятся, что уже слишком поздно и для протеста, и для сопротивления. Или, к примеру, время становится де-последовательным, а стало быть, отрицаемым, в биологической расплывчатости жизненного цикла, что связано с новыми репродуктивными технологиями или регенерацией тел клонированными органами. Вневременное время информационной эпохи приходит на смену биологическому времени большей части человеческой истории и хронологическому времени индустриальной эры.
Динамизм социальной структуры сетевого общества, его глобальный охват, обусловленный финансовыми рынками, военными технологиями, информационными потоками, делают сетевое общество расширяющейся системой, проникающей различными путями и с разной интенсивностью во все общества. Но именно эти различия исключительно важны, когда мы пытаемся понять реальные процессы жизни и смерти данной страны в данное время. Какого рода сетевое общество перед нами? Каковы различные формы проникновения сетевой логики в разные сферы социальной, экономической и политической организации? Эти вопросы становятся крайне важными для понимания новых реальностей, возникающих где-либо на рубеже веков. Сетевое общество – это не модель успеха современности; скорее это крайне общая характеристика возникающей социальной структуры. В свое время таковым было индустриальное общество. Поскольку темпы установления информационного общества в различных странах различны, а формы взаимодействия с ранее существовавшими социальными структурами разнообразны, анализ возможных состояний может служить ключом к пониманию как стабильности, так и кризиса в современном процессе социальных изменений.

Мануэль КАСТЕЛЬС,
профессор Калифорнийского университета (Беркли, США),
директор Института исследований стран Западной Европы,
Эмма КИСЕЛЕВА,
профессор Калифорнийского университета (Беркли, США)



Рейтинг@Mail.ru