Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №1/2001

Третья тетрадь. Детный мир

Время заканчивается, ускользает, летит, течет. Мы нашли способ его остановить, спрятав под толстую кожу фотоальбомов. Наверное, век уходящий никто не назовет Веком Фотографии, это скорее относилось к эпохе наших прабабушек. Двадцатое столетие – Век Массовой Фотографии, эпоха всеобщей фотографизации. Трехлетний ребенок может делать снимки, нажав на кнопку “мыльницы”.
И мы расслабились, утратив ощущение тайной недоступности, и довольно скоро стали жертвами невинной забавы – бесчисленное множество портретов, наших и детских, почти ничего не выражающих, накапливается дома. Мы неприятно удивлены отсутствием интереса к ним, потому что думали: ну уж детские-то фотографии всегда будут очаровательны. Некоторые задумываются после первого поражения и стараются изучить технику фотографирования.
Другие продолжают в том же духе. А есть странные третьи – люди, которые избрали фотографию в качестве метода наблюдения за развитием ребенка и даже средства его (а заодно и своего) воспитания. Как раз об этом третьем пути – материалы сегодняшней “Метафизики детства”. Разные люди, совсем не обязательно педагоги, размышляют о феномене детской фотографии.
Что можно прочитать в детском снимке, сделанном неуверенной семилетней рукой? Что происходит с человеком, когда он берет фотокамеру в руки и становится на коленки, чтобы разглядывать мир с высоты маленького ребенка? Может ли измениться концепция воспитания, имеющаяся в голове и сердце взрослого от частого подробного рассматривания детских фотографических портретов?

Мгновение неподдельных движений

Вдруг окажется , что ты единственный, кто это видел?
(Монолог человека с фотоаппаратом)

Детей фотографировать очень сложно. Люди сильно ошибаются, когда думают, что достаточно найти ребенка с симпатичной мордашкой – и дело сделано. Многие, наверно, как я, играли в детстве с шариками ртути, не зная, что она опасна. Шарики катались туда-сюда, и поймать их было довольно сложно. Я думаю, ребятишки очень похожи на эту самую ртуть, каждую секунду другие, удержать их невозможно.
Что меня привлекает в съемке детей? Настоящая эмоция, которую у взрослых редко встретишь. И надо долго разговаривать с человеком, прежде чем щелкнуть затвором. А ребенок почти не играет специально никаких ролей для того, чтобы быть в контексте окружающей среды. Наоборот, он старается ее себе подчинить, преобразовать, а не приспособиться. Может быть, поэтому учителям так трудно с некоторыми детьми.
Как я снимаю? Долго общаюсь с ребятами, смотрю на них и жду, когда же они будут настоящими. Жду интереса, взгляда вовне или в глубь себя, задумчивости, страха, покоя, а параллельно решаю чисто технические задачи – думаю, как ляжет свет, выбираю ракурс и прочее. Обязательно жду правды движения, чтобы оно было естественным, а не сыгранным. Это здорово видно по линиям тела, его вписанности в рамку комнаты или пространство улицы.


Если взрослый – человек вдумчивый и хоть чуть-чуть владеющий фотографическим ремеслом, он попытается быть растворенным в среде ребенка

Вот пример из недавних моих съемок – картинка о том, как дети ждут учительницу. Все знают, есть такая игра – нужно выскакивать в коридор и сообщать одноклассникам о ее приближении. А у тех замирает сердце – может быть, совсем урока не будет? Смотрю – двое мальчишек, один в темной рубашке, другой в сером свитере, выглядывают на лестничную площадку, а стены там – одна светлее, другая темнее. И так живо и красиво по свету и линиям это было, что я не мог не сфотографировать. А однажды в деревне увидел девочку лет шести у окна утром. Она откинула занавеску и смотрит на улицу. Я проснулась, ура, новый день! Каким он будет? Я поймал выражение ее глаз, блики солнца на складках рубашки, распущенные волосы. Получился хороший, поэтический снимок. Мне кажется, качество фотографии сильно зависит от того, какие картины смотрит фотограф, какие книги и видеокассеты стоят у него на полке. И от вкуса к жизни. Вкус к жизни означает для меня доверие к простым, не нарочитым жестам, понимание детского языка, уважение детского мира. Если ребенок смотрит на помявшийся уголок тетрадки и что-то при этом шепчет – это совсем не смешно. Это важно для него, значит, можно и нужно снимать.
Когда дети по-настоящему увлечены чем-то, они не обращают внимания на человека с фотоаппаратом, хотя, конечно, знают, что их снимают. Поэтому и кажется, что в такие моменты детей снимать особенно легко. Еще одно распространенное заблуждение, что дети на старых фотографиях – ангелоподобные существа, по крайней мере они так выглядят. Тут дело во многих вещах – в том, что бумага была другая и технологический процесс другой, выдержка дольше. Но еще, как я думаю, важно вот что. Раньше фотографировались только в особенных случаях и люди понимали ответственность момента, соответственно и собирались. Помню случай из собственного детства в деревне. Я прибежал домой, а мама говорит: “Фотограф приехал, часа через два будет у нас!” И мы стали прибираться, повесили ковер на стену, оделись в лучшее и ждали. Я отчетливо помню, как я напрягся тогда. Выходит, с одной стороны, я, шестилетний мальчик, был совсем неестественным тогда, но, с другой стороны, в чем-то наоборот, потому что я был по-настоящему серьезным, когда смотрел в объектив. Это было что-то вроде послания в будущее, хотя тогда я, конечно, не говорил так. Мне кажется, раньше каждый человек невольно думал – я фотографируюсь и оставляю свой след потомкам.
А сейчас наконец-то наступило такое время, когда почти в каждой семье есть простейший фотоаппарат-”мыльница”. Отношение к съемке стало другое, проще, люди уже не собирают себя перед камерой, а либо ее просто боятся, либо не обращают внимания. Домашние альбомы переполнены детскими фотографиями. Но большая часть из них – безжизненные, мертвые, потому что родители часто считают правильным проинструктировать ребенка перед съемкой, как ему следует встать, куда смотреть и так далее. И выходят холодные снимки. Хотя я тоже перед съемкой разговариваю с ребятами (ведь не всегда удается подсмотреть ситуацию, но многие дети могут эту ситуацию создать, сыграв совершенно естественно). Так вот, я всегда просто болтаю с ними о разном, чтобы они чувствовали – я обычный человек, а не строгий дяденька с камерой. А родители часто склонны невольно стращать детей репликами типа “не вертись”, “посмотри на маму”, “застегни пуговицу”. И детская живость исчезает. Фотограф, я думаю, должен ощущать ответственность за то, что снимает. Вдруг окажется, что он единственный, кто это видел, – и пропустил?! Поэтому он должен чувствовать, когда Время пальчиком толкает его в затылок – снимай!
Еще одна нынешняя привычка – показывать детские фотографии гостям. Разглядывают, иногда даже пытаются что-то расшифровать. Это очень благодарный момент. Глаз взрослого находит вдруг то, что он вообще-то в жизни не замечал. А если взрослый – человек вдумчивый и хоть чуть-чуть владеющий фотографическим ремеслом, он попытается быть растворенным в среде ребенка. В этот момент в нем происходит полезная работа, он как бы даже начинает думать на детском языке. Становится на коленки и смотрит на мир с высоты роста ребенка хотя бы одну минуту, пока фотографирует. Это бесследно не проходит.

Записала Елена ЛИТВЯК



Рейтинг@Mail.ru