Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №66/2000

Третья тетрадь. Детный мир

Всегда новое папино кино

Заметки о картинах, не замеченных апологетами моды

Лет пятнадцать назад извержение вулкана частично вывело из строя энергосистему итальянского города Порденоне. Хлеб для населения, естественно, пекли, а вот организация зрелищ потребовала изобретательности. Телевидение и кинотеатры не работали. В чьей-то светлой голове родилась идея крутить кино вручную, как раньше, поскольку передвижке много света не нужно. Раздобыли немые фильмы – и дело пошло. Публика была в восторге. С тех пор на фестиваль немого кино в Порденоне ежегодно со всего мира съезжаются знатоки и любители искусства.
К чему это все? Да к тому, что, как только забушевал пожар на Останкинской башне и у москвичей потухли телеэкраны, они кинулись скупать видеокассеты, как макароны и спички, когда боялись голода и полной темноты. Разобрали, говорят, все без исключения, вплоть до самых сложных произведений, в обычных условиях отнюдь не широкого спроса. Нежелание остаться без кино проявилось нагляднейшим образом. А казалось, вкус к нему утрачен.
Авторитет кино в нашей стране с начала девяностых годов резко упал. То есть не то чтобы с тех пор фильмы перестали смотреть. Напротив, смотрят на видеокассетах и по телевизору едва ли не больше, чем прежде, но иначе – их глотают, в них захлебываются так же, как в потоке специфических фактов и подробностей, которые в немыслимом количестве публикуют массовые издания. Бойкие перья популярных газет и еженедельников азартно ниспровергают былых богов и былые приоритеты, вовсю резвятся, описывая киножизнь страны и мира, и подчас просто не замечают, что она меняется, как изначально не замечали, что не все кино поддалось искушению чернухой и порнухой. Хотя эта парочка злодеек и захватила сильные позиции. В нашем кино, если продолжать считать нашим постсоветское кинематографическое пространство, дольше всех и увереннее всех держались национальные кинематографии – грузинская, таджикская, казахская. К ним-то и сохранялся интерес, в том числе мировых кинофорумов. Для примера: в 1993 году “Золотого Леопарда” и приз ФИПРЕССИ (Международной ассоциации киножурналистов) в Локарно получил казахский режиссер Ермек Шинарбаев за картину “Место на серой треуголке”. А в следующем году “Приз города Женевы” (второе название приза – “Надежда кино”) за главную мужскую роль в фильме Шинарбаева “Слабое сердце” был присужден Адильхану Ессенбулатову, сыгравшему главную роль и в “Месте на серой треуголке”.
Однако достижения достижениями, а очевидным все же было ускорение свободного падения в бездну, цинично прикрываемое якобы удовлетворением зрительских интересов, потребностей и предпочтений. Как будто зритель – некое чудовище, жаждущее ужасов и крови, патологически стремящееся к разного рода утехам. Именно это направление в мировом кинопроцессе с таким увлечением наблюдали и описывали многие журналисты, все прежнее назвав “папиным”. Надо отдать им должное – в потоке продукции они различали и действительно новое кино, новые веяния и тенденции. Большую, чем в предыдущие десятилетия, динамичность, ироничность, меньший, чем раньше, психологизм.
Между тем, никак не нарушая новых норм и новых правил, в рамках самого что ни на есть нового кино никогда не прекращали жить и развиваться “старые” истории, тяжелые и смешные, трогательные и веселые, общезначимые и совсем простые. Герои их – то лица исторические, то выдуманные персонажи. Новыми эти истории делало новое мироощущение. Прошедшее так же отбрасывает тень на будущее, как и наоборот (Карамзин). Влияние времени сказалось даже на таком детально разработанном в кинематографе сюжете, как начало войны, вторжения, оккупации. Если раньше это практически всегда рассматривалось как резкий слом устоев, знак грянувшей среди ясного неба беды, сегодняшнее кино склонно задуматься о роли гражданского общества, вернее, об обществе, не сыгравшем своей роли. Из последних картин этого направления – латвийское “Страшное лето”, показанное во внеконкурсной программе Московского кинофестиваля.
Вспомним его еще раз добрым словом. Авторитет МКФ сейчас невысок, но любой фестиваль в какой-то мере отражает состояние мирового кинопроцесса, его силовые линии и направление поисков. В нашем случае этой цели успешно служат внеконкурсные программы, в которые включены фильмы, уже показанные на других форумах, и новое кино стран СНГ и Балтии. Здесь-то, не забывая, впрочем, о конкурсе, мы, несомненно, обнаружим те самые “пропущенные” апологетами моды киноистории и увидим, что это отнюдь не замшелая рухлядь.
В “Первом сентября” (№ 58) был достаточно подробно рассмотрен и достаточно убедительно оценен фильм “Романовы. Венценосная семья”. Но и при самом негативном к нему отношении стоит обратить внимание, что картина Глеба Панфилова отнюдь не старомодна. Весь фильм – рефлексии сегодняшнего звучания. Приглядимся к Александру Галибину, сыгравшему Николая II. Его эмоциональная возбудимость почти не сочетается с привычными представлениями о человеке того времени и тем более о царе Николае Александровиче. Свидетельства современников, любивших и не любивших его, говорят совсем о другом государе. Галибин – Николай – не их, а наш современник. Хорошо это или плохо, правомерно или превышение допустимой вольности – иной разговор.
Уже почти и не верится, что такими знакомыми, такими своими были когда-то для нас имена литовских кинематографистов: Витаутас Жалакявичюс, автор сценария “Жизни Эльзы”, Альгимантас Пуйпа, режиссер, Костас Сморигинас, сыгравший отца Эльзы. Корнями картина, конечно, уходит туда, в известное нам литовское кино, которым все гордились. Неспешное, подробное жизнеописание, вглядывание в лица, напряженное, не сулящее легких развязок начало экранной истории. Что же тут нового? Ничего – и все. Лица, пластика, сплетение характеров.
Литовское кино, допустим, наше. По принадлежности. Пусть в прошлом. Но “папино кино” вполне в чести и за рубежом. Назовем две французские конкурсные картины – “Вдова с острова Сен-Пьер” и “Взлет”. Первую снял действительно немолодой режиссер Патрис Леконт, вторая картина (подчеркнем: явно “папина”) – дебютная. На ней и остановимся.
Есть семья. Уважаемая людьми и уважающая себя. У них родовое достойное занятие – торговля мясом, достаток, прочные моральные устои. Магазинами и домом управляет крепкий, могучий дед. Как водится, младший сын (в этой роли снялся режиссер) и внук Стан бунтуют. Один решил жениться на иноверке, другой отказывается от фамильного дела, хочет стать актером. Как дед добивался благополучия, так и внук с таким же упорством рвется к своей цели. Просто какой-то роман воспитания, похожий на “Дэвида Копперфилда” – не того, что летает под куполом, а того, что Диккенс написал. Помнится, об одном просила Дэвида-Тротвуда любящая бабушка: живи свободно, но так, чтобы за тебя не было стыдно. Во “Взлете” о том же говорит Стану маленькая девочка, младшая сестра. Поскольку герой – современный, нормальный молодой человек, то больше всего в картине веселой энергии и смеха. Надо полагать, выбившийся из мясников в режиссеры Стив Суисса смеется над своей юностью со здоровым удовольствием. В Москве он получил приз за режиссуру. А Клеман Сибони, сыгравший Стана, – приз за лучшую мужскую роль.
Никакое направление – ни реализм, ни постмодерн – само по себе не обеспечивает качества картины, это уж от мастерства и таланта авторов. От них же – внятно изложенная история и правдиво показанные чувства.


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru