Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №50/2000

Вторая тетрадь. Школьное дело

Наталия ЗВЕНИГОРОДСКАЯ

Кругосветка Баланчина: Петроград – Нью-Йорк – Санкт-Петербург

Не так давно продюсерская фирма “Постмодерн-Театр” преподнесла москвичам подарок – гастроли Мариинского балета с триптихом Джорджа Баланчина “Драгоценности”, ставшим значительным событием сезона. Танцовщики из северной столицы бывают у нас не так часто, как хотелось бы. Между Мариинкой и Большим издавна идет неафишируемый, но оттого не менее напряженный спор. Два ведущих театра признанной в мире балетной державы, два ревностных блюстителя традиций. Две ветви русской школы классического танца. В последние годы к этому перечню добавился на первый взгляд частный, а на деле знаковый пункт: в репертуаре обоих театров стали появляться балеты Мистера Би.

Признанный лидер в классике, в современном танце Россия – аутсайдер. Игнорировать это уважающая себя труппа сегодня уже не может. Необходимо наверстывать упущенное. И в этом смысле творчество Баланчина может показаться неким спасительным компромиссом. В самом деле: мэтр американской и мировой хореографии XX века взращен в Петроградском училище, на самых что ни на есть качественных классических дрожжах. Его новаторство не оттолкнулось от классики, оно опирается на нее. Стало быть, кому же, как не нам, с этими новациями совладать?

И действительно, премьера “Драгоценностей” в Мариинском театре (как и несколькими месяцами ранее “Агон” и “Симфония до мажор” в Большом) имела шумный успех. Но она же и вызвала нескончаемые споры.

Баланчин создал “Драгоценности” в 1967 году для своей труппы New York City Ballet. Три части – “Изумруды”, “Рубины”, “Бриллианты”. Три композитора – Габриэль Форе, Игорь Стравинский, Петр Чайковский. Абстрактная бальная зала, никаких атрибутов времени или национальной принадлежности. Нам, в чей генетический код въелся сокровенный ужас перед обвинениями в формализме, не так-то легко постичь Баланчина. Ни сюжетного, ни лирического содержания, которое можно было бы пересказать словами. Образ искусно ограненного драгоценного камня как нельзя более близок сущности, природе его хореографии. Самодовлеющая форма. Чувственность особого свойства, рождаемая замысловатой ворожбой линий и ритмов. Гимн совершенству пропорций. Торжествующая гармония.

Однако нашим танцовщикам, традиционно ориентированным на психологически мотивированную сверхзадачу, мало танца как такового. И вместо того чтобы идти по пути технического усовершенствования (а работы здесь непочатый край просто потому, что необходимо по-иному, чем мы привыкли, ставить тело, как ставят голос при разных манерах пения), вместо того чтобы скрупулезно, в буквальном смысле шаг за шагом, поза за позой вникать в особенности стиля, в Мариинке пытаются “наполнить” Баланчина, посадить его на подкладку из материи под названием “загадочная русская душа”.

Особенно разительно это в “Рубинах” с Дианой Вишневой. Приятно считать (хотя сам хореограф на этом отнюдь не настаивал), что в трех частях своего балета Баланчин представил три танцевальных стиля – французский, американский и русский. Со всем присущим ей блеском Вишнева представила не отвлеченный образ, не увиденный сквозь призму неоклассики бродвейский стиль высшей пробы, а некую вполне конкретную кабаретную диву средней руки. Получился не редкостный рубин, вобравший в себя все видовые признаки своих собратьев, а штампованный камешек из ювелирки за углом.

Иное дело – Ульяна Лопаткина. В “русских” “Бриллиантах” она рассыпала истинные алмазы души, искренне перепутав Баланчина с Мариусом Петипа. Признаться, столь пленительной и совершенной “лебединоозерной” красоты давно не приходилось видеть.
Так, может, оставить всякие там тонкости стиля на откуп специалистам? Вот ведь и Нэнси Рейнольдс, директор по научным исследованиям Фонда Баланчина, в чьих руках права на постановки его балетов, считает, что “русский баланчинский стиль” имеет право на существование. Фонд кровно заинтересован в том, чтобы Баланчина танцевали в мире как можно больше, к тому же американцы политкорректны. Но представьте себе подобную широту взглядов в ювелирном деле (если продолжить баланчинские ассоциации). Как ни крути, а если грани камня при обработке смазаны, то он считается бракованным и никакая политкорректность положения не спасет. Ближе других к истине были, пожалуй, великолепная Вероника Парт в “Изумрудах”, вся будто из преломленных лучей сотканная Майя Думченко в “Рубинах” и, конечно же, Игорь Зеленский в “Бриллиантах” (Зеленский танцует по всему миру, в его репертуаре более двух десятков баланчинских балетов).

Глубинное постижение стиля – проблема не из легких. Танцовщикам из New York City Ballet, к примеру, не дается русская классика. Поставленную нынешним руководителем труппы Питером Мартинсом “Спящую красавицу” Петипа здесь танцуют “под Баланчина”.

Впрочем, это, думается, не должно нас успокаивать. У российских собственная гордость, и если в области балета мы по-прежнему претендуем на положение впереди планеты всей, то и судить себя надо по гамбургскому счету. Премьеры в Большом и Мариинском театрах показали главное: наши танцовщики в принципе способны танцевать Баланчина (а это, поверьте, высочайшая планка). Но необходима упорная работа. И начинать ее, не кичась и не стесняясь, следует с азов. А для этого из Фонда Баланчина нужно приглашать прежде всего не постановщиков, а педагогов. Они не только перестроят мышцы, корпус и стопы, но и по-новому огранят сознание. И тогда, быть может, мы действительно явим миру “русского” Баланчина, этого балетного Монте-Кристо, обладателя и щедрого расточителя несметных богатств.


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru