Образование + здравоохранение = ?..
Горестные заметки об участи школьных
врачей, психологов и социальных педагогов
За последние пару лет региональное
образовательное начальство заметно озаботилось
проблемой, выражаясь официальным языком,
«здоровьесберегающих технологий». В территориях
спешно сочиняют программы типа «Образование и
здоровье», на разработке и реализации которых
некоторые особо умелые местные дельцы и
московские гастролеры «наваривают» неплохие
деньги. Вместе с тем постоянным унылым
лейтмотивом всех этих интеллектуальных усилий
являются старые как мир фразы: «Средств нет»,
«Совсем нет денег»… Но всегда ли для того, чтобы
добиться реального, а не бумажного результата,
жизненно необходимо дополнительное
финансирование, или все же прав был кот
Матроскин, утверждавший, что «средства у нас есть
– у нас мозгов не хватает»? Об этом сегодня
рассуждает наш эксперт, президент Ассоциации
детских психиатров и психологов Анатолий
СЕВЕРНЫЙ.
Как показывает опыт работы в регионах, все
образовательные администраторы и педагоги
понимают, что положение со здоровьем детей в
России сейчас тяжелое, если не катастрофическое.
Масса детей пропускают занятия, получают
освобождения от экзаменов, не справляются с
учебной программой – тут и слепой увидит, что
дело плохо. В то же время работники образования
осознают, что в рамках существующей системы они
не в состоянии получить адекватную помощь со
стороны здравоохранения.
Приведу только одну цифру: из детей, нуждающихся
в психиатрической помощи, в государственной
системе здравоохранения ее могут получить
только 10 процентов. Не лучше ситуация в других
сферах. Поэтому в недрах самой системы
образования возникает множество проектов, цель
которых – попытаться как-то компенсировать этот
дефицит. Доходит до таких нелепостей, как
организация собственных поликлиник при школах...
Конечно, подменить здравоохранение все равно не
удается, поскольку каждая система должна
заниматься своим делом: в итоге результат этих и
аналогичных усилий либо нулевой, либо стремится
к нулю.
Почему же так происходит? Главная причина, на
мой взгляд, – пресловутые межведомственные
барьеры, о которых уже столько всего сказано, а
воз и ныне там… Как сейчас взаимодействуют
образование и здравоохранение? Школьный врач
появляется в школе только в дни зарплаты и дни
прививок – в остальное время его там днем с огнем
не сыщешь. Безобразно ведется документация
школьных медицинских кабинетов. А никакой другой
связи школы и медицины нет!
Дело в том, что у нас созданы такие условия, при
которых врачи не заинтересованы работать в
системе образования. Приведу пример из
собственной практики. На Лосином острове есть
центр социальной помощи детям и подросткам,
находящийся в ведении Московского комитета
образования. В свое время я был там заместителем
директора и потратил массу времени и сил на то,
чтобы работающие там специалисты-медики
получали хоть какие-то льготы и права, положенные
по закону работникам системы образования:
надбавки, стаж, выслугу лет… У меня практически
ничего не получилось. А буквально на днях мне
позвонили коллеги из этого центра и сообщили, что
их приравняли к административным работникам и
урезали отпуск с 48 до 24 рабочих дней, ссылаясь на
какое-то решение двадцатипятилетней давности.
Я получил список должностей с перечислением
прав и льгот для специалистов, работающих в
образовании и медицине. Там очень жестко
разделено: медицинские льготы – только для
медиков, работающих в медицинских учреждениях, а
педагогические – только для педагогов,
работающих в образовательных учреждениях.
Получается, что педагог, который работает в
больнице или санатории, тоже ничего не имеет, и
прежде всего льгот по выслуге лет. И на
протяжении многих лет никто не пытается что-то с
этим поделать… Вот это жесткое межведомственное
разделение, собственно, и губит всю систему.
Ребенок один, а средства на него распылены по
различным конторам: у соцзащиты свои нормативы, у
образования – свои, у здравоохранения – свои, и
они практически никак не пересекаются.
Еще один не менее важный аспект проблемы,
который никем не отмечается: специалист одного
круга профессий, переходящий на работу в другое
ведомство, лишается профессионального контроля.
Медики, работающие в образовании, практически
бесконтрольны, и то, что они творят в школах,
зависит лишь от их профессиональной
добросовестности: могу привести массу
анекдотических примеров из этой серии. Уровень
педагогов, работающих в детских больницах, также
оставляет желать лучшего…
Отдельная история – со школьными психологами.
Сейчас сроки их подготовки, слава богу, хотя бы
увеличены до трех лет, а раньше на это вообще
отводилось девять месяцев, и мы таких
недоношенных специалистов называли
«асмоловские аборты». Собственно говоря, г-н
Асмолов на первых же шагах реализации искалечил
и дискредитировал перспективную идею. Мы много
лет отстаиваем, казалось бы, очевидную позицию:
психолог, который находится в подчинении у
школьной администрации, не может выполнять свой
профессиональный долг! В нормативных документах,
издающихся в системе образования, любят писать,
что психолог «сопровождает педагогический
процесс». Это же полная чушь и нонсенс с точки
зрения функционала и профессиональных задач
психолога: он должен защищать личность ребенка, а
не «сопровождать процесс»…
Ничего странного нет в том, что в некоторых
школах психологический кабинет стал пугалом для
детей: если вызвал психолог, значит, он получил
заказ от администрации найти способы надавить на
ребенка или вообще избавиться от него. Короче
говоря, школьные психологи в массе своей
превратились в подсобных работников
администрации. Это все, что они сейчас могут.
Мы много лет доказывали и доказываем: школьные
психологи должны быть полностью выведены из-под
влияния школьной администрации и подчинены
территориальным – муниципальным, региональным
– профессиональным центрам (наряду с
дефектологами, коррекционными педагогами,
логопедами, психотерапевтами, врачами). В
структуру этих центров должны быть введены и
психолого-медико-педагогические комиссии,
работа которых на сегодня также вызывает
множество справедливых нареканий. В таком центре
ребенок сможет получить любую необходимую ему
квалифицированную помощь, и у родителей не будет
необходимости обивать пороги десятка
учреждений. При этом собственно школьные
психологи будут по-прежнему работать в школах,
иметь там свои кабинеты, но они уже не будут
зависеть от директора.
Опыт создания такого психологического центра
«Доверие» имел место в Новгороде, где Ассоциация
детских психиатров и психологов имеет
региональное отделение. Его возглавила
председатель отделения Надежда Лисицына –
уполномоченный по правам ребенка Новгородской
области. Деятельность школьных психологов сразу
и кардинально изменилась к лучшему: постоянное
профессиональное общение и профессиональный
контроль, взаимоотношения с учреждениями
образования – на контрактной основе. Однако
через полгода директора школ написали
коллективный протест в городской Комитет
образования: психологи мешают работать! В итоге
буквально несколько месяцев назад чиновники
заставили Лисицыну уйти с поста руководителя
центра «Доверие»…
Как это ни прискорбно, не лучше обстоят дела и в
столице. Более того, если федеральный центр
ежегодно публикует государственный доклад о
ситуации со здоровьем и обеспечением прав детей
в стране – ущербная, скудная, лукавая статистика,
но дает хотя бы самое приблизительное
представление о реальной ситуации, – то по
Москве вообще никакой доступной статистики нет.
С точки зрения профессионала это весьма
красноречивое и пугающее молчание. На мой взгляд,
в Москве вообще необычайно жесткая, авторитарная
и закрытая система образования: даже федеральное
министерство, не говоря уж о неправительственных
организациях, не имеет никакой возможности
влиять на столичную администрацию.
Увы, последний документ Министерства
образования о мероприятиях по развитию службы
практической психологии, который чиновники
готовили в течение семи лет, никак не меняет
положения вещей. Еще на первый вариант данного
постановления я написал большую рецензию, в
которой обосновывал, почему это никогда не будет
работать. В итоге все так и осталось. Согласно
мысли министерских специалистов, психолог
находится в двойном подчинении: в
административном – у руководства школы, в
методическом – у методкабинета. На самом деле
никакого двойного подчинения вообще не бывает:
нужно совершенно не разбираться в элементарных
принципах управления, чтобы провозглашать такие
вещи…
Та же самая история сейчас повторяется и с
социальными педагогами, задача которых – защита
прав ребенка и которые сейчас также оказываются
в подчинении школьной администрации. Ведь школа,
какие бы красивые слова мы про нее ни говорили,
всегда была, есть и будет организацией
подавления: это заложено в самой природе ее
деятельности. Более того, в разумных пределах это
подавление необходимо – постольку, поскольку
необходимы унификация, единый для всех объем
образования, общепринятые правила поведения и
так далее. Поэтому нельзя, находясь внутри школы,
в подчинении у ее директора, эффективно следить
за тем, чтобы уровень принуждения не превышал
границ достаточного минимума и не травмировал
личность ребенка. А ведомство, естественно, не
хочет выпускать из своих рук рычаги контроля:
ведь самая удобная позиция, когда ты сам что-то
делаешь и сам себя контролируешь.
Вот и получается, что при всех наших постоянных
воплях о нехватке средств мы в то же время
совершенно неэффективно тратим огромные деньги.
Ведь и психологи, и социальные педагоги каждый
месяц получают зарплату за ту работу, которую они
объективно не в состоянии выполнить…
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|