Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №23/2000

Третья тетрадь. Детный мир

Эллиот Арансон

Откуда возникает агрессия?

Замечательный американский социальный психолог считает, что из-за отношения к войне как к неизбежному злу и постоянной демонстрации образцов насилия люди утрачивают чувствительность к боли и несчастьям других людей. Но, утратив эту чувствительность, не начинаем ли мы оправдывать агрессию в любой ее форме?

Много лет назад, в самый разгар вьетнамской войны, мне как-то довелось смотреть по телевизору программу новостей. Ведущий сообщал, что американские самолеты уничтожили напалмом южновьетнамскую деревню, где, по предположениям, имелась укрепленная база вьетконговцев. И тут мой старший сын – в то время ему было без малого десять лет от роду – наивно спросил меня: “Эй, пап, а что такое напалм?” “Ну, – небрежно ответил я, – насколько я понимаю, это химическое вещество, которое сжигает людей; оно намертво прилипает к коже, так что его невозможно отодрать”. И после этих слов продолжал смотреть новости. Спустя несколько минут я случайно бросил взгляд на сына и увидел, как по его лицу текут слезы. Пораженный тем, какую боль и сострадание вызвали мои слова в десятилетнем мальчике, я почувствовал, как во мне самом растет ужас, а вместе с ним изумление: да что же это со мной-то произошло? Неужели я настолько ожесточился, что позволил себе говорить с сыном так сухо и прозаично, как будто заданный вопрос касался материала, из которого сделан бейсбольный мяч, или каких-то химических процессов, происходящих в листе растения? Неужели я настолько приучил себя к человеческой жестокости, что могу вот так спокойно рассуждать о ней?
В определенном смысле это и неудивительно. Мы живем в век невыразимых ужасов. На протяжении последних трех десятилетий нам довелось стать свидетелями бесконечных примеров нечеловеческого отношения людей друг к другу. Вдобавок к уже упомянутому, сведенному до уровня простой случайности уничтожению гражданского населения во Вьетнаме мы наблюдали жестокие гражданские войны в Центральной Америке, массовые казни сотен тысяч ни в чем не повинных граждан в Камбодже, кровавую баню Боснии и Руанды, самоубийство более чем девятисот человек в Джонстауне и так далее и тому подобное.
И все же, какими бы трагическими ни были все эти события, случаи такого рода не присущи только нашей эпохе.
Много лет назад один из друзей показал мне тоненькую книжку – всего-то десять – пятнадцать страниц, – которая была задумана как своего рода “сжатая история цивилизации” и содержала хронологию всех наиболее важных событий мировой истории. Догадываетесь, каким образом выглядела вся эта история? Верно: война за войной то там, то здесь, прерываемая лишь считанными событиями мирной жизни – такими, как рождение Христа или изобретение печатного станка. Что же мы за существа такие, если самые важные события краткой истории человечества – ситуации, в которых одни люди в массовом количестве убивали других людей?
Более того, мы, американцы, демонстрируем леденящую душу одобрительную реакцию на насилие, которая временами представляется на редкость абсурдной и безумной. Позвольте мне привести один достаточно горький пример.
В 1986 году военная авиация США осуществила бомбардировки Ливии, представлявшие собой акты возмездия за последовавший чуть ранее всплеск международного терроризма, поддержанного этой страной. Когда позже среди граждан нашей собственной страны был проведен опрос относительно этой военной акции, огромное количество – 71% – граждан ответили, что они с ней согласны, хотя только 31% американцев были убеждены, что данный налет может стать эффективным средством, не допускающим терроризм в будущем. Что мы еще можем вынести из данных этого опроса, кроме горького заключения: для значительного числа американских граждан подобные акты чистой мести – вполне приемлемая часть национальной внешней политики.
Мы, люди, выставили себя перед всем животным миром чрезвычайно агрессивными. За исключением некоторых грызунов, никто из позвоночных не убивает столь последовательно и бессмысленно представителей своего собственного вида.
Леонард Берковиц, один из ведущих мировых специалистов по человеческой агрессии, убежден, что люди существенно отличны от не-людей тем, что в их агрессивном поведении более важную роль играет научение. У людей агрессия – функция сложного взаимодействия между врожденными склонностями и усвоенными реакциями. Следовательно, хотя и верно то, что многие животные (от насекомых до обезьян) будут атаковать чужака, вторгшегося на их территорию, было бы сильным упрощением, подобно многим авторам популярной литературы, делать вывод, что и люди аналогичным образом запрограммированы на защиту своей территории и на агрессивное поведение в ответ на определенные возбудители.
Существует множество доказательств в поддержку утверждения Берковица о том, что у людей врожденные структуры поведения очень гибки и поддаются бесконечным модификациям. Поэтому человеческие культуры драматическим образом отличаются друг от друга агрессивностью.
Например, до сих пор на Земле есть огромное множество первобытных племен – лепча в Сиккиме, пигмеи в Центральной Африке, арапеши в Новой Гвинее, которым удалось построить свою жизнь в духе дружбы и сотрудничества как внутри собственного племени, так и с другими племенами. Среди этих людей акты агрессии чрезвычайно редки. Между тем в более “цивилизованных” обществах – таких, скажем, как наше собственное – мы буквально придавлены астрономическим военным бюджетом “мирного времени” и уже не удивляемся тому, что стрельба по людям из проносящихся машин превратилась почти что в обыденный факт нашей городской жизни.
Хотя человеческая агрессия и может иметь инстинктивный компонент, для социального психолога важно, что ее можно модифицировать. Как именно? И насколько?


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru