Врут, изворачиваются...
Что скрывают?

И почему? Не потому ли, что наши попытки откровенного разговора подразумевают определенную схему:
мы слушаем, они отчитываются

Старик Кант не то чтобы всерьез, но почти, дал такое определение человека: это существо, склонное делиться переживаниями и рассказывать о событиях своей жизни без практической к тому необходимости.
Если Канта разрешается дополнить и поправить, то скажем так: человек – это существо, в большей степени склонное делиться своими переживаниями, чем выслушивать отчет о чужих. Даже если чужие – это переживания собственного ребенка, как бы самые близкие и свои.
С искренним интересом родители выслушивают доверчивый лепет малыша, но чем старше он становится, тем меньше и хуже его слушают, и далеко не редкость раздраженное требование не лезть с разговорами, а только отвечать, когда спрашивают.
Подросток и не лезет, но родители категорически убеждены, что на их вопросы он обязан отвечать правду, только правду и ничего, кроме правды.
Психолог Софья Луцковская, специалист центра социально-психологической адаптации подростков «Генезис», отмечает, что обеспокоенные родители чаще всего приходят с жалобой на лживость повзрослевших детей. «Врет, изворачивается... Что он скрывает?» Подразумевается: хорошие вещи незачем скрывать.
Но дело в том, что дети, вышедшие из возраста полного простодушия, на всякий случай скрывают как можно больше, и вряд ли следует ожидать чего-то иного. Вовсе не факт, что родители, узнав о новых знакомствах или новых увлечениях своего ребенка, станут его наказывать или терроризировать запретами. Но они могут это сделать.
Когда ребенку действительно есть что скрывать – наркотики! гонорея! поставили на счетчик! – это настоящий ужас. Но как часто дети скрывают то, что, казалось бы, скрывать совсем незачем!
...Юра услышал по радио передачу о волонтерском движении, подумал и позвонил в Центр добровольцев. Пошел в больницу к своему ровеснику, больному ДЦП. Мальчишки подружились. Когда нового друга выписали, Юра стал ездить к нему домой. Но больница была рядом, а жил Костик далеко, так что в режиме дня юного волонтера появились непонятные провалы, замеченные родителями. «Где пропадал?» Не сразу, но все выяснилось. Родители были поражены, что так плохо знали сына, огорчены, что он, оказывается, им не доверяет, встревожены, как отразится на нем дружба с больным мальчиком.
Запрещать эту дружбу родители не решились, но в доме повисла тягостная настороженность. Костик вовсе не был ангелом во плоти. Язвительно-умный, нервный, переменчивый. Дружба с ним приносила мягкому Юре не одни только радости. Родители теперь очень внимательно следили за сыном, угадывали, что была размолвка, и сразу кидались поддеть: мы тебя предупреждали! В ответ истерика: это мое дело, не лезьте! Конфликт разрастался...
Зависимое положение исключает полную откровенность. В реальности семья может искать только взаимоприемлемый баланс, но у нас всегда считалась идеалом полная открытость ребенка. Здесь безусловное противоречие в требованиях и желаниях родителей: с одной стороны, реальным миром души подростка они не слишком интересуются, с другой – хотят, чтобы он был абсолютно прозрачен. «Дети, пока не стали совершеннолетними, в нравственном отношении собственность своих родителей» (диакон Александр Чекунов). Но нравственность, по сути своей, сфера свободы, а не принуждения: любят тех, кого любят, уважают тех, кто достоин уважения, а не тех, кого собственник велел любить и уважать.
Некоторые педагоги, исходя из того, что в подростковом возрасте бунт как таковой неизбежен, считают необходимым обставить ребенка как можно большим количеством запретов, в том числе и мелочных. Логика такова: если девочка все силы бросит на то, чтобы добиться разрешения надеть юбку на пять сантиметров короче, а мальчик – чтобы затянуться сигаретой, у них не останется внутренних ресурсов на серьезные протесты. Если же мини-юбка и сигарета не запрещены, то подростки натворят что-нибудь чудовищное.
В семейных взглядах на автономию личности отражаются государственные, державные. Вмешательство властей в частную жизнь было и остается у нас настолько всеобъемлющим, что произвол принимается как привычная неизбежность.
«Живая власть народу ненавистна», – утверждал пушкинский Борис Годунов. И вот эта самая власть, воспринимая народ как неразумного и склонного к бунту подростка, огораживает его частоколом запретов и пронизывает буравчиками неограниченного любопытства. Уведомительный и разрешительный принципы начальством не различаются. Родителями тоже.
Специфику детской скрытности повседневно воспроизводили и воспроизводят взрослые в своих отношениях с государством. Все граждане оказываются в той или иной мере виновны перед государством, оно подозревает всех и даже не скрывает этого, вводя, например, закон, по которому гражданин обязан объяснять происхождение средств для крупной покупки.
Впрочем, все это и называется антидемократизмом.
И в семейном, и в государственном обиходе он проявляется также в принципе далеко идущих выводов, который в шутливом виде выражен в известном присловье «Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст».
...В четырнадцать лет Юля начала писать роман. Любовно-фантастический.
На Юлино несчастье, роман был дописан как раз до того момента, когда в темницу приходит старый советник и срывает с принцессы одежду. Разбойник еще не успел разбить засовы и вызволить пленницу, как бабушка вдруг захотела прочесть то, что пишет внучка, так увлеченно и в ущерб урокам. Юля смутилась, зарделась, схватила тетрадку и убежала. Смутилась она оттого, что опусом очень хотелось поделиться, но было страшно: самолюбивые надежды юного автора требовали читателя, а здравый смысл заставлял сомневаться в высоком качестве написанного. Побег был истолкован иначе, и бабушка уже не просила, а требовала текст: что там такое, что и показать нельзя? Значит, знает, что виновата. Юля посопротивлялась и отдала тетрадку. Роман стал неопровержимой уликой на тягостном семейном разбирательстве: «Если в четырнадцать лет такое, что же будет в шестнадцать?»
Человек – а подросток тоже человек – настолько же любит пооткровенничать, насколько не любит отчитываться. А иногда излить душу бывает просто необходимо. Этим потребностям отвечают такие новации нашего времени, как телефоны доверия, центры социально-психологической адаптации, куда подросток может обратиться анонимно.
Но возникает опасение: не являются ли все эти новшества особым, изощренным способом разрушить автономию частной жизни? Тревога имеет под собой основание, хотя аргументы довольно спорны. Они таковы. Вместо того чтобы приложить духовное усилие и найти взаимопонимание, родители и дети могут снять трубку и получить облегчение от обсуждения своих проблем с посторонним человеком. Но ведь недаром сказано: «Чужую беду руками разведу, к своей беде ума не приложу». Реальное решение вряд ли будет найдено, без собственного нелегкого труда это и невозможно, но кто-то чужой окажется посвящен в интимную жизнь семьи. Этот аргумент отступает перед возражением: если хоть одного человека такой разговор удержал от непоправимого шага...
Возможность для подростка искать помощи анонимно и за спиной родителей нарушает права семьи. Возражение: если подросток не в силах открыться отцу с матерью, то, может быть, обращение к психологу или наркологу под покровом какой угодно тайны – единственное спасение?
Третий довод парадоксален и требует серьезного обдумывания. Дело в том, что широкое публичное обсуждение личных, в том числе сексуальных, проблем в нашей истории уже практиковалось – в годы нэпа. Культуролог Эрих Найман утверждает, что поощрение властями дебатов на эти темы имело коварную цель: «привлечь внимание тех, кого перестала интересовать политика. Подлинная цель дебатов – разрушение автономии «личной жизни» – достигалась самим фактом того, что секс стал предметом повторяющихся дискуссий».
Идея о неприкосновенности частной жизни на самом деле у нас только-только пробивается. Ее утверждение в обществе и гармонизация проблем открытости и закрытости подростка – взаимосвязанные явления.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"