...Отчего меняется школа?

Может быть, от нашего умения договариваться друг с другом?

Не от споров и борьбы мнений, не от жестких конфронтаций и взаимных ударов, а наоборот – от взаимного согласия

Точнее было бы назвать заметку так: “От чего меняется школа?” Не одно слово “отчего”, не причина и основание, а “от чего” – от каких событий, поступков, от какого общественного, государственного или международного изменения происходят школьные перемены? Может быть, школа меняется от наших споров и столкновений, мнений, от того, что образовательный деятель А. обрушивается на образовательного деятеля Б., а тот, в свою очередь, клеймит этого А. и в этих спорах рождается образ будущей школы? Да нет, что-то мы спорим-спорим, читаем зубодробительные статьи, а пользы от этого так мало...

Или школа меняется от того, что к педагогической власти приходит профессионал, знающий, как и куда надо вести школу?

Ну нет, это все так случайно, так несущественно: сегодня один, завтра другой... Конечно, что-то от власти зависит, но и преувеличивать ее значение не стоит.

Или перемены происходят от новых идей, появляющихся в науке, в психологии, например? Открытие возрастной периодизации ведь сильно повлияло на школу. Хотя, с другой стороны, наука по-прежнему смотрит на школу как на нечто недоразвитое, безнадежно рутинное и отсталое. Главная задача вузов ведь очевидна: обеспечить себе отбор самых способных выпускников. Вузам школьные перемены и инновации даже невыгодны – им выгодно, чтобы школа максимально была подогнана к вузовским требованиям. А наука здесь, как правило, так, для видимости.

А может, школа меняется от важных документов, доктрин, концепций, которые время от времени разрабатываются и попадают на стол директору школы?

Меня недавно включили в совет семидесяти, созданный при министерстве для общественного обсуждения концепции структуры и содержания двенадцатилетней школы. Я не большой сторонник перехода на двенадцатилетнее обучение, скажу сразу. Но я и против того, чтобы делиться по этому поводу на партию сторонников и партию противников двенадцатилетки. Если в нашем российском образовании есть важные проблемы, которые мы сможем решить этим переходом – кто же против? Только надо доказать себе и обществу, что это так, что введением двенадцатилетнего обучения мы действительно решим часть наших проблем.

И еще одна сторона – прагматическая. В начале девяностых годов у меня была надежда, что при демократии к власти придут люди, для которых общественное образование станет одним из главных дел. По крайней мере предметом внимательного и глубокого рассмотрения. Сейчас могу точно сказать: не случилось.

Как правило, и на муниципальном, и на региональном уровне, а уж тем более в правительстве сидят люди, которых по отношению к образованию можно причислить к малограмотным. И это видно прежде всего на решении проблем образования. Люди, которым приходится бывать в кабинетах больших чиновников, согласятся: обсуждать там серьезные мировоззренческие, гуманитарные, образовательные проблемы бесполезно. И даже вредно – тогда откажут точно. Чем выше рангом чиновник, тем больше он похож на героя песни группы “Несчастный случай”: “Что конкретно ты имеешь в виду?” – спрашивают они.

То есть основанием для решения, прежде всего по поводу выделения средств на школу, не могут быть культурологические или философско-психологические рассуждения. Такими основаниями могут быть простые, понятные чиновнику обстоятельства. Я подчеркиваю: могут быть. То есть простота аргументов еще не гарантирует выделения средств на школу, но по крайней мере повышает его вероятность. Причем намного.

К чему я это?

К тому, что переход на двенадцатилетнее обучение не Бог весть какая премудрость, как говорится, не бином Ньютона. Идея простая и, главное, далеко не инновационная. К тому же сегодня представляется очень сомнительным, что эта тенденция на Западе будет устойчиво продолжаться. Мы как будто забыли, как совсем недавно бурно обсуждали акселерацию, раннее взросление и развитие, необходимость более раннего вступления в общественное производство талантливых новых сил. Нет, теперь другая песня: удержать детей в школе как можно дольше. Никакого отношения к педагогике это не имеет. Государство (богатое притом) стремится патронировать молодое поколение как можно дольше. Улица становится все более агрессивной и опасной, рынок труда переполнен и не ждет новых сил. Семья не выдерживает затрат на безработного недоросля, а затраты семьи и государства на взрослого школьника считаются намного меньшими, чем на неработающего выпускника.

Но сегодня это оказывается единственным понятным для чиновника убедительным аргументом для выделения средств на школу.

...В моей жизни есть одно важное обстоятельство, от которого зависят все поступки – совершенные или несовершенные. Это обстоятельство – верность людям, с которыми меня сталкивала судьба. Не только потому, что кому-то из них я многим обязан в жизни, даже не потому, что это верность конкретным людям, – нет, это благодарность и верность самой судьбе, если хотите. Мне говорят: “Смотри, что он делает, что пишет, что говорит, как ты можешь молчать, почему не ответишь?”

Не могу, потому что много лет назад мы были в одной команде, сидели рядом в редакции матвеевской “Учительской газеты” или вместе обсуждали концепцию ВНИКа или друг за другом читали лекции на первых сессиях Свободного университета “Эврика”, или вместе создавали творческий союз учителей, или Ассоциацию инновационных школ. После этого дороги разошлись, что-то стало неприемлемым, что-то вызывает желание возразить, но – нельзя. При всем моем уважении к прилюдным общественным дискуссиям, к публичной образовательной политике главным все-таки остается этос соратников. Может, это и есть самая правильная педагогика: не предавай учителя своего, не нападай на друга своего, не забывай времени, проведенного вместе. Это не ты так захотел – судьба распорядилась, будь ей благодарен.

...От чего же меняется школа?

Может, от взаимного согласия?

Не от споров и борьбы мнений, не от жестких конфронтаций и взаимных ударов, а наоборот – от нашей способности согласиться друг с другом?

Странная вещь: я готов согласиться с идеей двенадцатилетнего обучения при условии, что адепты этой идеи готовы согласиться с возможностью неперехода на этот срок.

Мы хотим удержать детей в школе дольше?

Для этого достаточно вернуться к обязательному общему среднему образованию. Это будет гораздо более эффективно. Ведь при двенадцатилетке после 10 класса в 11-й пойдут не все: большинство учеников покинут школу после основного срока обучения.
А если мы вернемся к обязательному одиннадцатилетнему обучению, то 100% учащихся будут сидеть в школе.

– А перегрузка? – спросит читатель.

А проблему перегрузки переход на двенадцатилетнее обучение не решит. Проблему перегрузки решит не срок обучения, а обновление содержания образования. Это обновление можно совершить и в одиннадцатилетней школе.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"