Почему реализовать педагогическую идею сложнее, чем открыть новую школу?

Да, денег нет. Да, государственная политика образования делает все больше реверансов в сторону унификации и стандартизации.
Да, много непробиваемых чиновников...
Но ведь у кого-то же получается?

Технология есть.
И это все?
– Все дело в идее, – сказал Леонид Копылов, менеджер проекта «Образ и мысль». – Если идея хорошая, она как-то сама себя организует: собирает энтузиастов, открывает двери, находит деньги – создает особое поле, в котором все получается.
А идея – апробация американского курса «Стратегии визуального мышления» на экспериментальных площадках Петербурга – была действительно хороша. Во-первых, актуальна для образовательного сообщества: преподаватели гуманитарных циклов давно говорили о необходимости программы эстетического образования именно развивающего характера.
Во-вторых, идея была актуальна для городского культурного пространства: в Питере, как и во всяком мегаполисе, победное шествие масскульта практически исключает детей и юношество из числа адресатов академического, классического искусства.
В-третьих, всякий опыт международного сотрудничества – работа в диалектике сравнения, сопоставление различных культурных и ценностных систем – сам по себе ценен.
Так что предложение Фонда «Открытое общество» попало в нужный контекст: там, где надо, и к тем, кому надо. Ученые из Санкт-Петербургского университета педагогического мастерства Любовь Максимовна Ванюшкина и Леонид Юрьевич Копылов известны как соавторы и разработчики курса мировой художественной культуры по Предтеченской, авторы учебников по истории и рабочих тетрадей по мировой художественной культуры, получивших высокую экспертную оценку (в том числе и на страницах «Первого сентября»).
И, наверное, это было очень выгодное, очень многообещающее соросовское предложение – взять готовые «Стратегии визуального мышления» (VTS), получить гранты, съездить в Америку и начать работу в нескольких школах – чтобы через пару лет эксперимент победно провалился, дав методистам очередной повод гордиться “разностью образовательных подходов”, а патриотам – новый сюжет о том, как загадочная русская душа отторгает бездуховную (или “бесовщинную”) американскую методику.
Но они пошли другим путем. Довольно трудоемким, тяжелым, но честным и, как сейчас ясно, единственно успешным. Они выдвинули свои условия (когда Любовь Ванюшкина говорит: “Мы выдвинули условия” – я тихо вздрагиваю: круто, однако: им в руки грант дают, а они вместо спасибо – условия!), которые фактически от первоисточника оставляли одну только голую идею.
– Мы взяли VTS как очень локальную педагогическую технологию, – говорит Любовь Максимовна. – К ней нужно было простраивать все остальное: содержание, методологию, психолого-педагогическое обоснование, систему критериев эффективности, педагогический мониторинг. Отдельно создавалась программа подготовки педагогов.
Фонд согласился. И началась большая экспертная работа педагогов, психологов, искусствоведов, лингвистов, превратившаяся в итоге еще в один незапланированный эксперимент – внедренческий.

Из жизни первоисточника
Масштабные психолого-искусствоведческие исследования особенностей зрительского восприятия начались в нью-йоркском Музее современного искусства примерно четверть века назад, когда музейщики, отследив убывающую динамику посещений, всерьез озадачились «нерентабельностью» многих экспозиций. Конечная цель поиска – найти оптимальные методики, формирующие непреходящую потребность в посещении музея, – обусловила цель ближайшую: понять, по каким законам развивается способность видеть и понимать произведения искусства, когда и почему общение с арт-объектом становится актом личностного роста, интеллектуальным и эмоциональным переживанием и почему не становится.
Что поражает в подходе американских исследователей – это его поистине демократический характер. Сразу отказавшись от традиционных трактовок в плоскости социальных, сословных и возрастных пристрастий, отодвинув проблему развитого или неразвитого «вкуса» (всегда опасную снобистскими диагнозами), они начали поиск универсальных механизмов восприятия практически с чистого листа.
Вскоре появился свой метод эстетического интервьюирования Абигайль Хаузен. Исследовательница наблюдала за тем, как реагируют на разные произведения искусства самые разные люди, потом проводила беседы с сотнями зрителей.
Опрашиваемого просили поделиться мыслями и впечатлениями о картине, при этом интервьюер не задавал никаких наводящих вопросов. Все ответы были подробными, развернутыми и детальными (оказывается, всякому зрителю есть что предъявить). После чего весь этот поток сознания подлежал тщательной обработке: «единицы мысли» структурировались, подсчитывались, кодировались, группировались и т.д. По результатам выходило, что всего существует пять типов восприятия (понимания), как и предполагалось, не зависящих от возраста, среды, социального статуса и уровня образования.
Так появилась стадиальная модель эстетического развития Абигайль Хаузен, ставшая основой курса «Стратегии визуального мышления» (VTS). Первая стадия – стадия рассказчика: зритель видит только конкретное и очевидное, оценивает на уровне «нравится – не нравится»; восприятие предельно эгоцентрично («Я люблю цветы, поэтому все изображения цветов – хорошие картины, а все остальные – нет»). Вторая стадия – «конструктивная»: зритель требует от картины фотографического реализма, правдоподобия, копирования. Третья – «классифицирование»: ценность картины определяется именем («Это Матисс? Тогда гениально») или принадлежностью к стилю, группе, направлению.
Четвертая – «интерпретативная»: интуитивное восприятие. Картина рассматривается как символ личного опыта, апеллирует к внутреннему миру зрителя.
И, наконец, пятая стадия – «рекреативная»: парадоксальность оценки, анализ картины одновременно с субъективной и объективной точек зрения, множество разноречивых смыслов.
Самая прелесть этих стадий – в их
неиерархичном характере: пятая – не высшая, а первая – не низшая и т. д. Большинство детей находится, по Хаузен, на первой и второй стадиях.
И, опираясь на это знание, учитель VTS может адресно подбирать визуальный материал для уроков, предсказывать реакцию учеников и степень их понимания и личной заинтересованности.
Отсюда и выходит центральное положение VTS: «Познание происходит за счет способности понимать, и простое накопление фактов не приводит к истинному знанию».

С чистого листа
Внедрение VTS началось в 1994 году, когда межведомственная рабочая группа приступила к пилотному этапу проекта (в нем были задействованы педагоги пяти петербургских школ). Собственно, за эти три месяца и стало очевидно: метод нужен, важен, интересен и вообще – жить будет.
Но вместе с тем выявилась и необходимость радикальных изменений курса. Во-первых, смена возрастной парадигмы: ученые СПбГУПМа убедились, что работать надо не со средним звеном, а с начальной школой. Чем раньше, тем лучше. Семилетнее дитя, еще не испорченное образованием, гораздо свободнее, непосредственнее реагирует на картину: оно еще не знает, как правильно.
Второе – изменение визуального материала, принципов его отбора. И в пользу не столько национальной специфики, сколько, скажем так, вненациональной тематики. У российских детей изобразительные сюжеты о расовой дискриминации или войне во Вьетнаме не вызывают должного ассоциативного ряда, они являются скорее информационным поводом для беседы, а всякая информация на уроках VTS, как мы писали в предыдущей статье, строго табуирована. Поэтому в ассортимент слайдов были включены по преимуществу те произведения, которые находятся в постоянных экспозициях Русского музея и Эрмитажа (с тем, чтобы дети могли увидеть и оригинал).
Третье изменение касалось формулировок тех вопросов, которые задает учитель: они стали более жесткими, конкретными, не допускающими интерпретаций.
Ну и, наконец, как готовить учителей VTS? Первые же уроки показали, насколько обманчива эта «ересь простоты». Метод, которому, казалось бы, можно обучить на пальцах (три вопроса, указка, парафраз), сразу обнаруживал свои подводные камни. Главная трудность была в том, что учитель-традиционалист, не знающий иных, кроме дидактических, трансляторских подходов, просто не выдерживал канона VTS (предписывающего не давать никаких оценок, никаких подсказок и, самое существенное, – не знать, как должен отвечать ученик). Это и обусловило характер семинаров для учителей: не просто теория-практика, а курс лекций по психологии, истории и теории искусства, лингвистике плюс тренинг.
За три года адаптационного периода количество экспериментальных площадок выросло до 22. Вся работа сопровождалась тщательнейшим отслеживанием тех изменений, которые происходят в восприятии и личности ребенка.
Что важно? За это время в Петербурге не могло не сложиться своего рода сообщество преподавателей VTS – к тому просто обязывали ежемесячные рабочие встречи, открытые уроки, совместный просмотр видеоматериалов и анализ «Дневников наблюдателя», где учителя фиксируют занятные моменты уроков, постоянные тренинги в музее, дискуссии – замечательное пространство коллективной рефлексии и профессионального энергообмена.
И когда в 1997 году Фонд «Открытое общество» прекратил финансирование проекта, посчитав его итоги достаточно убедительными и успешными, дело их не пропало. Все, что было наработано за эти годы – принципиальные открытия в плане содержания, подходов, своя методология, свой стиль, наконец, – уже столь серьезно отличалось от первоисточника, что могло претендовать на отдельность от него.
Курс получил название красивое, но точное: «Образ и мысль» и был включен в программу Санкт-Петербургского государственного университета педагогического мастерства. И начал жить собственной жизнью.
А Фонд Сороса продолжил свой патронаж. Но уже на другом уровне – региональном. В новом учебном году около ста педагогов из Екатеринбурга, Самары, Нижнего Новгорода и Новосибирска стали преподавателями «Образа и мысли» в начальной школе и детских садах.
Их готовила петербургская команда.

Рождение другого взгляда
Успех «Образа и мысли» состоит, с одной стороны, из общеизвестных факторов: энтузиазма, расчета, последовательности, творческого подхода, грамотного менеджмента. С другой стороны – из тех факторов, которые традиционно считают бюрократическими излишествами, соломкой для падения: тщательность анализа, детальность разработок, многосторонняя экспертиза, прогноз всех позиций педагогического и внедренческого риска, активизация всех возможных ресурсов.
Создатели «Образа и мысли» выбрали достаточно громоздкий, трудоемкий путь – путь критической апробации. Наверное, можно было бы обойтись без участия лингвистов, психологов, профессиональных искусствоведов из Русского музея, однако и лингвисты, и психологи, и искусствоведы стали не просто экспертами, но и соавторами «Образа...»: в концепции курса их разработки занимают определяющее место.
Принципиальное положение «Образа»: работать только в массовой школе (где нет других инновационных проектов), с «чистого листа». То есть запускается курс, скажем мягко, не в самое либеральное пространство. Не знаю, в какой степени он станет диверсией для авторитарной школы, но то, что первые же уроки-тренинги меняют ценностные установки самого учителя, – это безусловно. На моих глазах происходило: педагог учился не знать истину, учился не оценивать, не комментировать, не сравнивать детей, учился равенству с ребенком. Ну и просто: учился учиться.
О впечатляющем коррекционно-психотерапевтическом эффекте «Образа и мысли» для детей мы уже писали (см. №61). Можно считать этот эффект вторичным, сопутствующим, но можно говорить и о его обусловленности самим духом эксперимента. Но еще можно констатировать, что если бы эксперимент не был столь многосюжетным, он так и остался бы пропедевтическим курсом, прелюдией к урокам МХК или факультативу по искусствоведению.
...«Из мухи, как видите, получился вполне полноценный слон», – сказал мне один из участников установочного семинара. Хорошая метафора, правильная. И обнадеживающая: компромисс между идеей и обстоятельствами, между стратегией и реалиями не только возможен, но и закономерен, если за хорошую идею берутся компетентные специалисты разного профиля, профессионалы, умеющие договариваться с временем и с собой.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"